СКОРО... ЕДА ПО ПАСПОРТУ. ИЗВЕСТНЫЙ ФЕРМЕР О ГРЯДУЩЕМ НЕУРОЖАЕ И ГОЛОДЕ

Фермер Мельниченко — о картошке по 100 рублей, гибели тысяч сел и монополии на производство еды. В этом году на Урале засуха, а южные регионы России заливает водой. Все это плохо скажется на урожае, а значит, цены на овощи и другие продукты, которые уже страшно подорожали, будут расти и дальше. 

Известный уральский фермер Василий Мельниченко оценивает происходящее сегодня на полях как трагедию, но винит в этом не аномальную погоду, а бездарную агропромышленную политику. Мрачный футуристический прогноз известного фермера такой: в ближайшие пять-шесть лет в России погибнут 75 тыс. сел и деревень, сельхозпроизводство будет сосредоточено в руках 25–30 семей, а не очень качественную еду будут выдавать по паспорту. 

— В этом году на Урале засуха, в южных регионах России — наводнения. Такая погода скажется на урожае? 

— У нас на Урале повлияет очень серьезно. Мы прекрасно понимаем, что с овощами будет проблема, потому что сухо, потому что картошка плохо растет. Мы в нашем хозяйстве 300 гектаров пшеницы посеяли в этом году. Хорошие всходы были, хорошие надежды были. 

И вот на тебе: ни одного дождя в Камышловском районе не было практически два месяца. Конечно, это трагедия для нас всех. Поэтому засуха будет иметь для нас очень негативные последствия в этом году. Я, например, просто в растерянности от своих будущих доходов. Мы вложили очень приличные деньги, миллионы рублей, чтобы посеять хорошую пшеницу высокой сортности. 

— Получается, что второй год подряд будет неурожайным? 

— Прошлый год был более-менее. И зерновые росли, и картошка. Хотя было немного [проблем с погодой]. На моей памяти 2010 год был очень тяжелым, когда картошка буквально горела. Наше хозяйство тогда выстояло, потому что у нас были оригинальные семена, которые прямо из Нидерландов привезли. И они дали неплохой урожай. Потом, в 2013 или 2014 году, я 137 гектаров овощей не убрал из-за осенних дождей и в итоге за год получил 13 млн рублей убытков. Дожди шли 40 дней. Это был очень катастрофический год. Мы потом четыре года задолженность гасили. Если в этом году мы соберем 9-10 центнеров с гектара, если хоть что-то вырастет, то все равно получим убытки.

— Вы говорите, что прошлый год был неплохой, но сейчас цены на картофель в магазинах — от 60 до 100 рублей за килограмм. По-вашему, это нормальные цены? 

— Это невероятно высокая цена. Зарплаты людей (а я езжу по России) даже на заводах составляют 15 тыс., 17 тыс., 25 тыс. рублей. И считается, что на них можно жить. Я хорошо понимаю, каково это — при такой зарплате или при пенсии в 12–13 тыс. рублей покупать борщевой набор по сегодняшним ценам. Морковь — дороже 100 рублей за килограмм, картошка — под 100 рублей. 

Вы знаете, что себестоимость производства картофеля, если не случается природных аномалий, всего 8–9 рублей за килограмм? 10 рублей за килограмм — это себестоимость для очень качественной картошки из дорогих семян. Так могло бы быть у нас: дешевые, разнообразные и очень качественные, здоровые продукты питания, если бы в стране развивалось крестьянство.

— Можно ли спрогнозировать, что в этом году будет с ценами на сельхозпродукцию? 

— На сегодняшний день в Москве пучок щавеля стоит 700 рублей. В южных регионах уже вырастили молодой картофель: его цена в рознице — 60–90 рублей за килограмм. Так что не ждите никакого понижения цен. В России дешевеет только рубль и жизнь человека, а цены растут.

Если говорить об уровне подорожания, то все будет зависеть еще от того, как быстро будет умирать население: чем больше нас умрет, тем меньше будет спрос, и это тоже будет влиять на цены. 

— Но ведь власти заявляют, что предпринимают шаги, чтобы помочь сельхозпроизводителям. 

— Наш Минсельхоз абсолютно никакого отношения к развитию сельских территорий не имеет. Сейчас читаю: Россия в трауре, футбольная команда проиграла. Все пропало, как жить дальше, неизвестно. На съезде партии «Единая Россия» тоже волновались за все — за спортсменов, за певцов. Вот такое лицо России стало! Но никто даже не заикнулся, что 75 тыс. сел и деревень исчезнут в ближайшие 5–6 лет! Такое количество населенных пунктов имеет от 1 до 25 жителей. Это предсмертное состояние сел и деревень. Они [правление] Путина не переживут, исчезнут. 

Если бы мы вернулись лет на 40 назад, в 80-е годы прошлого века, то понимали бы, что сейчас проблема не только в климате. И тогда бывали засухи, бывали случаи, когда солому для коров с Украины возили. Но раньше старались это решить. Только в нашем селе Галкинском государство вложило по сегодняшним деньгам около 1 млрд рублей в запуск орошения с плотиной. Мы теперь таких объектов не строим. Мы теперь остановку автобусную с ленточками от четырех партий торжественно перерезаем. 

Я не буду говорить за все хозяйства, хотя тогда все они были примерно одинаковые, но в 80-е годы СССР продавал 120 млн тонн нефти, и при этом с 1980 по 1986 год в селе Галкинском было построено, помимо оросительной системы, 60 двухквартирных, четыре шестнадцатиквартирных дома, современнейшая по тем временам школа, которая и сегодня красива. Появился классный детский садик, большой автогараж на 40 колхозных автомобилей, семяочистительный комплекс районного уровня, молочный комплекс на 1,2 тыс. голов. В среднем ежегодно государство выкладывало в село Галкинское примерно 350–400 млн рублей на сегодняшние деньги. 

Современная Россия продает 260 млн тонн нефти. А мы не то что ничего не построили, мы последнее разрушили в селах и деревнях. 

— Как обстоят дела с кормовыми культурами? Повлияет ли их урожай на стоимость мяса, птицы, молока?

— Думаю, мы сейчас увидим, насколько невыгодным станет животноводство, которое всегда выручает наших крестьян, так как это ежедневные деньги за молоко, мясо. Но в этом году травы нет, косить сено негде, да и нечего. Мы на сенокосе ежегодно заготавливали 300–400 тонн сена, а сегодня не знаем, сможем ли заготовить хоть что-то. Возможно, продолжится тенденция, начавшаяся в прошлом году, когда многие малые и средние хозяйства хотели все продать. Только в Курганской области я насчитал 55 хозяйств, которые выставили себя на продажу. Смысла нет работать. 

Я на климат не грешу. Просто мы технологически не вооружены. Возьмем Голландию, которая имеет в четыре раза меньше земли, чем Краснодарский край, но производит сельхозпродукции в два раза больше, чем вся Россия. Голландия — страна, которая не применяет ядохимикатов в растениеводстве, не применяет антибиотиков в животноводстве, хотя нам пока такое и не снилось. Мы понимаем, что это за счет технологического вооружения, научного вооружения. А у нас отсталая аграрная страна. Мы бедные. 

У нас на Урале только один раз в четыре года случаются приличные погодные условия. Сейчас все сушит, а осенью [когда придет время уборочной кампании] пойдут проливные дожди. Надо технически быть вооруженными. Весь комплекс техники [для любой погоды] должен быть.

В итоге продукты питания будут не просто дорожать, а очень сильно дорожать. И сейчас уже они дорогие. За последние три месяца в стране дополнительно выбросили за черту бедности 15–20 млн человек. Их сейчас не 20 млн официальных, а все 40 млн. 

20 тыс. рублей — это уже не деньги, чтобы прокормить семью из трех человек. И это все — итог реализации государственной политики. Не грешите на Бога, не грешите на солнце, которое светит миллиарды лет, а говорите о неразумной аграрно-промышленной политике, о том, что все силы прилагаются, чтобы малые формы крестьянско-фермерских хозяйств были нежизнеспособными. Государство, судя по всему, очень этого желает. 

К сожалению, у нас уклон идет на развитие крупных агрохолдингов. Концентрация поголовья животных, земель, овощей в одних руках. А это значит, что мы будем есть дорогую продукцию, потому что производители — монополисты. 

Мы будем есть очень некачественную продукцию, потому что нет конкретного человека, отвечающего за это своим именем. Никто из производителей не будет гордиться своей продукцией, потому что и так купят, все равно заберут. Вот такое у нас будет сельское хозяйство.

Ждите в ближайшие годы тотального контроля над едой. Со следующего года в стране введется тотальный финансовый контроль. Через несколько лет всем продовольствием будут владеть 25–30 семей. Еду будут выдавать порционно, пофамильно и по паспорту.  

— Как вы относитесь к попыткам государства регулировать розничные цены на сахар, подсолнечное масло? По-вашему, они успешные? 

— Когда неопытные врачи берутся оживлять труп, то даже припарка не помогает. Как может господин Мишустин что-то урегулировать, если он в экономике ноль? Ну как? Бухгалтер, налоговик, цифровик, как они говорят. Но, увы, свекла, морковь, картофель и мясо — это не цифры. Это наша живая жизнь. У нас очень некомпетентное правительство, которое шарахается из стороны в сторону. Они не живут, а понтуются. 

Я бы в Конституцию добавил статью, что Россия во всем на первом месте, чтобы они больше не волновались. Они все хвастаются, что мы на первом месте по зерну. Но ведь это неправда. Мы собираем 120 млн тонн, а США собирают 500 млн тонн, а Китай собирает 700 млн тонн. У нас слабое животноводство. Нам же говорили: зачем нам сельское хозяйство, мы все купим. А в США — 10 млн фермеров. 

Нам надо в каждом селе, в каждой деревне ферму. Обязательно. Самую современную, лучшую. Где молодые красивые семьи будут богатеть и развиваться. Только этому есть препятствие — государство, которому нужны люди не самостоятельные и не богатые. А нужны бедные, желательно немного больные. Еще лучше, если будут глухонемые. 

Такого низкого уровня управления государством в России не было, наверное, со времен смуты 1460-х годов. Чтобы при таких уникальных обстоятельствах мировой экономики (имеются в виду сверхдоходы от экспорта нефти в прошлые годы. — Прим. ред.) потерять всю экономику страны! Никогда наша территория, великолепное пространство России, не получало столько халявных денег. 

Владимир Владимирович — просто везунчик. Можно ничего не делать, и деньги все равно будут. И даже в этом случае правительство показало себя абсолютно никчемным в плане развития экономики. Мы не приобрели ничего. Мы только копаем и продаем. 

Если россияне хотят хорошо кушать, если хотят стабильных цен на все продукты, то это возможно при двух условиях: равенстве всех перед законом и равном доступе всех к ресурсам. Нужны свобода слова, свобода предпринимательства, свобода действий и тому подобное.